Хусейн Джевхер – владелец корпорации “Джевхер” сидел в своем кабинете, внимательно изучал информацию, выведенную на монитор компьютера.
Ему было за сорок. Аристократическая бледность не дань моде, а последствия жизни в офисе. Густые тёмные волосы и практически чёрного цвета глаза. Хусейн входил в число тех, о ком женщин с придыханием говорят «Потрясающий мужчина», а представители сильного пола в тайне мечтают очутиться на его месте. Но Хусейн никому бы не пожелал такой жизни, как у него.
Несколько лет назад он похоронил жену. Нелепая авария – взрыв бытового газа. Они только закончили колледж, денег не было. В доме, где снимали комнату, оказалось неисправно оборудование.
Люди, потерявшие близких, делятся на два типа. Одни не могут справиться с горем и, как правило, находят утешение в алкоголе и наркотиках. Другие, переступив через боль, заставляют себя жить.
Хусейн ушел с головой в работу. Двадцать часов в сутки, семь дней в неделю, круглый год без праздников и выходных. За двадцать лет он создал свою империю, достиг намного больше, чем обещал Лейле, когда они поженились.
POV Хусейн
– Уф! – выдохнул я, потирая глаза. На часах уже была половина одиннадцатого вечера, когда я понял, что следует ехать домой. Я спустился на нулевой уровень, сел в автомобиль и вырулил в ночной город.
Мой дом располагался в двух кварталах от работы, но я решил немного развеяться и прокатиться по тихим улочкам. Было ли это простым совпадением или же судьба действительно существовала? Чтобы было с этим маленьким человечком, чтобы было со мной, не реши я пораньше уйти с работы или бы отправился прямиком домой?
Но это случилось…
Я проезжал у небольшого сквера, когда увидел, как мужчина в сером плаще тащит за шкирку маленькую девочку. Как ты пытается вырваться, но злодей лишь сильней сжимает свои пальцы, причиняя малышки боль. По осунувшимся щекам катятся слезы, но никто не спешит ей на помощь.
Сквер становится всё ближе, шансов на спасение всё меньше и девочка, понимая это, извивалась всё сильней.
Я выскочил из машины. Десятков метров, что разделяли меня и злодея, я преодолел с немыслимой скоростью. И сразу же кинулся в атаку. Будущий насильник, для которого мощное сопротивление стало неожиданностью, выпустил девочку. А я наносил по нему всё новые и новые удары. Наконец, когда тело преступника обмякло, я отпустил его и отступил на шаг.
-Нужно вызвать полицию, – сказал я.
– Нет! – прошептала девочка. В её глазах застыл ужас. – Они заберут меня, а я хочу остаться с сестрой.
– Малыш, – произнес я и вздрогнул от своих слов.
Малыш. Так я обращался к Лейле.
«Малыш, я дома!»
«Малыш, давай сходим в кино?»
«Малыш я скучаю».
Не знаю, внял бы я мольбам девочки или нет, но полицию вызывать не пришлось. Они приехали сами. Это была обычная патрульная машина, которая колесила по городу в поисках правонарушителей. Я вдруг осознал, что данный патруль не окажись я здесь, проехал бы мимо. Ведь лежащий на земле подонок, уже затащил бы девочку в сквер, и никто бы не смог ей помочь.
Полчаса ушло на объяснение: кто я и зачем вмешался в этот дело. Потом я поехал в полицейский участок, чтобы дать показания в письменном виде. Ещё час ушёл на оформление бумаг.
Девочка сидела молча. Помещение было освещено мощными лампами, и я мог разглядеть её. Это был бледный маленький комочек. По-другому назвать эту крошку я бы не смог. Впалые щёки, очень худенькая, болезненно худенькая. Глаза грустные. Колени и локти в ссадинах.
Всё, что она сказала за это время, было лишь её имя – Хулия Чомоглу. Поэтому, когда мы оказались одни в кабинете и, девочка обратилась ко мне, я был немного удивлен.
– Господин, – сказала она, – вы когда-нибудь были в приюте? Там очень страшно?
– Зачем я это сделал? Почему? – думал я, сильнее, чем обычно сжимая обод руля.
– Ты же не бесчувственный, – оправдывался я. Хотя мои подчинённые только так обо мне и думали. Ладно, последние несколько лет я всецело поддерживал эту веру в них. Но разве я мог оставить эту девочку? Мог. Но…
Я помнил взгляд Хулии, когда она смотрела на меня в полицейском участке. И её история… Истязание родителями, голод, скитания по стране. Всё, что было у девочки это её сестра.
Мелек было девятнадцать лет. Начинающий художник. Девушка работала в кафе по две смены, а ночами писала картины. Они снимали комнатку на окраине города. Месяц назад в доме произошёл пожар. Хулия не пострадала, а вот Мелек получила ожоги. Девушка уже месяц лежала в больнице. Хулия оказалась без крыши над головой, без взрослых, без средств к существованию. Целый месяц этот маленький человечек жил на улице, питаясь, чем придется. Ночуя в подворотне, пока её оттуда не прогнали.
Каждый день, боясь за Мелек. Боясь, что её поймает полиция. Боясь, что её могут отправить в приют и она уже никогда не сможет вернуться к сестре.
Разве мог я оставить её?
Полицейские были не в восторге от моего желания приютить девочку. Но стоило мне позвонить одному из своих приятелей, как вся проблема разрешилась сама собой. Думал ли я в тот момент, что я буду делать с ребёнком? Что это не просто мгновенный приступ милосердия, а вполне ощутимая и очень даже серьёзная ответственность за маленького, обиженного взрослыми человечка? Скорее всего – нет. Я думал лишь о том, что хочу защитить девочку.
Мы подъехали к дому, в котором я жил. Я открыл дверь и… С этого момента моя жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов. Нет, неправильно! Она перевернулась в тот самый момент, когда я увидела девочку.
После смерти Лейлы я не задумался о повторном создании семьи. Все мечты о собственном доме, ребятишках, воскресных прогулках ушли вместе с ней. И вот в моем доме оказалось маленькое, шумящее, беспокойное, вечно голодное чудо.
Не передать словами, что чувствовал я, как казалось повидавший в этой жизни много лишений взрослый человек, когда девочка, увидев на столе тарелку с фруктами, замерла с таким выражением лица, как смотрел бы на каплю воды умирающий от жажды.
Первую ночь я провёл у её кровати, вздрагивая каждый раз, когда Хулия кричала во сне. Я смотрел, как девочка, растерянная от обилия товаров в магазине, пыталась выбрать себе платье и туфли.
Как она остановилась около витрины с пирожными, ничего не требуя и не прося, даже не надеясь на возможность вкусить диковинных десертов, просто любовалась на них. И как мучительно долго она ела эту выпечку…
Впервые за двадцать лет я взял отпуск. Совершенно спонтанный отпуск, который поверг в шок моих заместителей. Я полностью посвятил себя Хулии. Снял дорогой костюм, променяв их на джинсы с футболкой. Я ходил в парк, катался на велосипеде и роликовых коньках, ел мороженое и много-много смеялся.
На второй день пребывания в моей жизни Хулии мы посетили в больнице её сестру. Мелек оказалась милой девушкой, худенькой, скромной, но очень сильной. Я распорядился насчет отдельной палаты для неё, договорился со знакомым врачом о пластической операции. Пожар изрядно потрепал тело девушки.
Позже мы с Хулей привезли в палату мольберт, краски и папку с картинами, что уцелели при пожаре. Я был поражён тому, насколько талантливой оказалась девушка. В её работах была сама жизнь. Чтобы она не рисовала, во всем чувствовалась её душа, удивительный взгляд на вещи и явления.
Мы сидели с Хулией в полюбившимся кафе. Это было милое заведение, в котором продавали восхитительно вкусные булочки с джемом. Вокруг царила атмосфера уюта и тепла. Большой заслугой в этом было добродушее хозяйки кафе. Зайнеп – чуть полноватая, с широкой улыбкой, большими глазами женщина. Она всегда встречала нас как самых дорогих гостей. Хулия, замкнутая с другими людьми, воспринимала Зайнеп, как друга. Обнимала её, рассказывала о наших планах и о том, где мы были.
К концу отпуска я пристроил Хулию в школу. Впервые за много лет я радовался тому, что достиг в этой жизни достаточно много, что мог позволить себе одним звонком решить вопрос зачисления в учебное заведение.
Хулие тяжело давалось обучение. Она много пропустила из учебной программы. У нас возникла проблема с адаптацией. Девочка была очень замкнутой.
За несколько месяцев, что Хулия жила у меня, мы многое пережили. Мы ругались, ссорились, мирились, были лучшими друзьями и заклятыми врагами. Я не думал о том, как сложно будет справиться с девочкой, такой милой, но такой непростой.
Потом из клиники выписали Мелек и мои проблемы увеличились двое. Хотя и радости приумножить в том же размере.
Через год я уже не мог представить, как жил до этого. Как мог приходить за полночь в свой дом? В такое холодное безликое помещение. Как я жил в одиночестве?
Теперь мой дом наконец-то стал Домом. И хоть порой я ругался, когда случайно вставал на валявшийся на полу тюбик с краской, или же на то, что мои белые сорочки вновь оказывались постираны с цветными футболками и приобретали совершенно непригодный для работы вид.
Ко дню рождения Мелек мы с Хулией приготовить большой сюрприз – её персональную выставку картин. Обнимая плачущих от счастья девочек, я вдруг поймал себя на мысли, как я благодарен жизни. Кем бы я был без них?
– Стрекоза! – обратился я к Хулии, которая бегала по залу картинной галереи. Её платье развивалось и поблескивало в искусственном освещении. Девочка рассмеялась и запела:
Просто лети, стрекоза
Просто лети, стрекоза,
Я никогда тебя не расстрою,
Я всегда буду рядом,
Я согрею тебя, если будет холодно…*
(*Прим.авт.: A-ha – Dragonfly)
Через год я вёл Мелек к алтарю. Она была похожа на принцессу из сказки. Её женихом стал один из моих сотрудников. Однажды его направили ко мне домой, подписать документы, а он заодно украл сердечко моей милой подопечной.
– Она так красива! – услышал я голос Зайнеп. Той самой аппетитной хозяюшки кафе. За годы она стала другом не только для Хулии, но и для меня.
Мы стояли около входа в шатер и смотрели, как Мелек нежно прижимается к своему новоявленному супругу, как сияют её глаза. От той девочки, какой я увидел её впервые в душной палате измученной от несчастного случая и операций, не осталось и следа.
– Да, она прекрасна! – улыбнулся я. – Потанцуем?
*
Небо было освящено миллионами звёзд, играла трогательная мелодия, я аккуратно сжимал ручку Мелек в своей. Танец отца и дочери.
-Хусейн! – сказала девушка. Она подняла лицо ко мне, и я заметил, что я по её щекам текут слёзы.
– Что ты, милая? – прошептал я, вытирая её щёчки пальцем.
-Спасибо тебе! – произнесла она. – За всё! За доброту, за время, за то, что стал для нас отцом и другом. За любовь.
-Это тебе спасибо! – ответил я, целуя девушку волосы. -Тебе и Хулии. Вы подарили мне новую жизнь!
*
По небу проплывали серые облака. Деревья, как елочные гирлянды, переливались в солнечном свете красными и желтыми красками. Осень. Пора сбора урожая, пора пожинать свои плоды.
Я вышел на крыльцо дома и махнул рукой подъехавшей машине.
– Зайнеп, дети приехали! – обернувшись, прокричал я.
– Бегу, бегу! – воскликнул моя жена. На ней был милый фартучек, который на прошлой неделе привезла наша неугомонная стрекоза. Наша милая стрекоза любви!
-Эй! – услышали мы. Хулия, как всегда была бодра и активна. – Встречайте гостей!
На руках девушки сидел Хусейн-младший. Как говорила новоявленная мамочка, её сын был полной копией дедушки, то есть меня.
– Привет, малыш! – забирая ребёнка с рук Хулии, произнес я.
– Мелек с детьми приедет через час, – сообщила девушка, а через мгновение уже обнималась с Зайнеп и интересовалась, чем вкусненьким сегодня мы будем лакомиться.
– Хулия, ты неисправима! Как всегда с улыбкой и голодная! – подшутил я над девочкой.
– Привычка – вещь постоянная… и приятная! Особенно, когда это что-то вкусненькое!
– Эх, ты, стрекоза! – рассмеялся я. – Моя любимая стрекоза!